Убейся, Леопольд!Братишка с интересом таращился на сцену. Куча его сверстников в зале уставились туда же. Только что мыши допели свою песенку, давая понять что представление главных персонажей закончено и сейчас должно начаться основное действо. Леопольд же в это время чинно разлёгся на диване, изображая послеобеденный отдых.
-Не, ну дебил, же?! – раздался из за моей спины негромкий, но уверенный голос, - Они ж ясно в песне спели, что пакость ему устроят. А он лежит как будто нефига не слышит. Они так орут, что на последнем ряду слышно, а он не слышит. Деби-и-ил!
читать дальшеЯ обернулся. Сзади сидел пацанёнок, чуть постарше прочих. На нём был зелёный карнавальный костюм и маска с большими ушами, сдвинутая на макушку Пацанёнок саркастически взирал на сцену.
Представление, меж тем, развивалось. Мыши подсыпали в торт Леопольду какую то дрянь и ребятишки в зале судорожно вцепились в подлокотники кресел, гадая съест или не съест.
-Не ешь, Леопольд! Послышался тонкий голосок из первого ряда.
-Что? - с наивной улыбкой, Леопольд уставился в воздух над головами зрителей.
-Не ешь! Не ешь! – прорезались со всех сторон другие голоса.
-Не ешь, Леопольд! Мыши туда отраву подсыпали! – подхватил братишка, неистово подпрыгивая на кресле.
-Да блин, не съест он! – категорично раздалось сзади. Счас обязательно галимую отмазку придумает, чтоб не есть. Вот увидите.
Леопольд, меж тем, прикладывал ладонь к уху, изображая что ему очень плохо слышно крики из зала.
-Не есть? Ну вы правы. Торт лучше есть с друзьями, - заключил он наконец и, поставив торт в холодильник, отправился звать друзей.
-О! Чё я говорил! – обрадованно прозвучало сзади, - Не, такой ещё друзей счас позовёт, чтоб они тоже подохли за компанию. И как дебил не слышит чё ему кричат. Где тока таких дебилов берут? Убейся, Леопольд! Убейся!
Слова мальчишки только пуще раззадорили маленьких зрителей.
-Молчи! Молчи! – раздались сдавленные от возмущения крики. Сидящие рядом со всех сторон, с раскрасневшимися лицами, вспотевшими от возмущения ручонками, лупили по его креслу, плечам и макушке. Подобное обращение, впрочем ничуть не вредило пацану. Отмахиваясь от наседающих со всех сторон он продолжал улыбаться. Неистовствовал братишка. От праведного гнева на глазах у него появились слёзы. Взрослые шикали на детей, пытаясь призвать к порядку, но было ясно, что муравейник уже разворошён.
Откуда не возьмись огромная ручища решительно взяла зелёного возмутителя спокойствия за руку и дёрнула по направлению к выходу. Тот враз сбросил с лица улыбку. Рука принадлежала высокому мужчине, видимо отцу возмутителя. У выхода стояла женщина, смущённо и виновата ловя недобрые взгляды окружающих детей и родителей. Отец потащил сына к выходу.
-Сиди, я счас, - шепнул я братишке и поднявшись с кресла неторопливо пошёл следом. Вобще то я вспомнил, что вовремя не сходил в туалет, но также было интересно посмотреть как будут отчитывать проказника. Зал помаленьку успокаивался и переводил внимание на сцену, где ничего не заметивший Леопольд затянул свою очередную песенку.
В фойе, мальчишка, понуро опустив голову, переодевался из своего зелёного костюма в курточку. Родители стояли рядом и осуждающе молчали.
-Чтоб это было в последний раз, - нарушил молчание отец.
-Угу.
-Не «угу», а последний. Кто обещал вести себя хорошо? Мы тебе поверили. А теперь… Два дня не пойдёшь на улицу.
-Ну па-а!...
-Не спорь. Лучше вон книжку какую-нибудь почитай.
-Два дня только читать?! Пап!
Я понял что злорадно улыбаюсь и быстро проследовал к туалету, чтобы не привлекать внимания.
«Да здравствует святая модерация», - удовлетворённо думал я по дороге.